Всё, что я о ней помню - Бородачев Антон

— Но этим вещам не несколько месяцев… — возразила Кристина. — Некоторым предметам здесь по несколько десятков лет.

Я повертел в руках какой-то разобранный проигрыватель грампластинок, потом — настенные часы, которые случайно попались мне на глаза. На нижней панели каждого предмета виднелся тот же самый символ, но при этом сами модели выглядели раритетными. Судя по виду — и часы и проигрыватель выпустили еще во времена Польской Народной Республики, не меньше 50 лет назад.

Эта мысль ударила меня, как пощечина, и на несколько секунд все вокруг меня растворилось.

— Может эти логотипы нанесли уже позже? — предположил я, но даже сам не поверил в то, что это может быть правдой.

Глядя куда-то перед собой, я все сильней и сильней проваливался в свои мысли. Внутри моей головы кружились обрывки фраз и десятки самых разных предположений, каждое из которых выглядело теперь все безумней и безумней. Иногда мне казалось, что нужный ответ совсем рядом. Но ухватиться за него никак не получалось, и все, что мне оставалось — это суматошно перебирать старые вещи одну за другой, каждый раз находя на них все те же символы.

— Здесь еще какие-то фотографии, — проговорила Кристина и, разобрав очередной ящик, стала одну за другой протягивать мне старые фотокарточки. Большинство из них были черно-белыми, но сама бумага была настолько старой, что к этим цветам постоянно добавлялся еще один — коричневый. Я вглядывался в старые снимки, но первое время не находил в них ничего, что могло бы представлять хоть какой-то интерес. Группа постояльцев, играющих в бадминтон на специальной площадке перед отелем… Молодая семья, осматривающая свой гостиничный номер… Групповое фото персонала на фоне озера и гор… Снимки поездов на железнодорожной станции…

Так… Стоп! Я отложил все фотографии в сторону и стал внимательней вглядываться в ту, что попала мне в руки одной из последних. Снимок выглядел потрескавшимся и почти ветхим, поэтому мне не сразу удалось точно разглядеть то, что было на нем изображено. Я видел поезд, стоящий у железнодорожного перрона, крошечное здание вокзала, дорогу из красивых кованых фонарей и огромный роскошный отель, замерший впереди, на фоне впечатляющих горных пейзажей. На оборотной стороне фотокарточки значилась надпись: «Высокие Татры. Отель „Мон-Сен-Мишель“. Август 1906 года». Я зажал снимок в руках и на мгновение замер.

— Ты что-то нашел? — спросила Кристина и, вплотную прижавшись ко мне, стала из-за моего плеча глядеть на то самое фото.

— Здесь была железнодорожная станция, — ответил я.

— Да?.. Ну и что?

— Нет… Ты не поняла. Я имею ввиду, она была ПРЯМО здесь! Посмотри, как близко к отелю подходят рельсы. Между перроном и зданием гостиницы не больше пятисот метров.

Кристина забрала у меня снимок и теперь уже сама стала вглядываться в него очень внимательно.

— Где-то на территории отеля должны быть рельсы… — проговорил я. — Или, по крайней мере, то, что от них осталось через столько лет. Получается, «Мон-Сен-Мишель» раньше стоял почти у самой станции… Вчера, когда я приехал в Татры, я шел до него не меньше нескольких километров.

Я ждал, что Кристина что-то ответит, но вместо этого она просто продолжала молчать, все так же вглядываясь в очертания предметов на снимке. Я внимательней посмотрел на нее, пытаясь прочитать что-то в выражении ее лица. И вдруг заметил, что ее взгляд остается неподвижным. Она смотрела в правую часть снимка — туда, где на фотографии виднелась одна из боковых стен вокзала. Какое-то время я просто ждал, но потом не выдержал и заговорил первым.

— Ты что-то заметила на этом снимке?

— Пока что не знаю, — ответила девушка, а потом быстро свернула фотографию пополам и молча зажала ее в ладони. — Давай отсюда выбираться. Посмотрим, что осталось от твоей комнаты.

Я кивнул, и, развернувшись, мы оба снова двинулись к зиявшей в стене трещине. Кристина пошла первой — и уже через несколько секунд оказалась по ту сторону стены, в общем гостиничном зале. Я глядел ей вслед и в эту секунду все пытался понять, прошла ли она сквозь стену или ей действительно хватило этой узкой расселины для того, чтобы выбраться? Но ответ постоянно оказывался где-то посередине, как будто в этот момент оба варианта были правильными.

— Там с другой стороны где-то должна быть дверь, — сказала Кристина, по-видимому, решив, что я просто не могу выбраться.

— Нет, все в порядке, — откликнулся я и, просунув правую ногу в стенную щель, с некоторым усилием перетянул вслед за ней и все остальное тело.

— Идем? — спросила Кристина и оглядела меня с ног до головы.

— Ага, — откликнулся я, отряхивая с джинсов и рубашки цементную пыль.

— Все-таки в положении призрака тоже есть свои плюсы… — проговорила Кристина и, вновь посмотрев на меня, вдруг как-то загадочно улыбнулась. — Наверное, будь я еще жива, сейчас бы я уже задумалась о диете…

— Да… Может и мне стоит?

Номер, в котором я оставил свои вещи, почти не пострадал во время землетрясения. Единственное, что напоминало о недавнем происшествии, это трещина на потолке и свалившаяся на пол картина. Я сделал несколько шагов внутрь комнаты. Из-за цементной пыли, лежавшей на полу, каждое движение ботинок оставляло на полу смазанные следы.

— Думаешь, здесь безопасно находиться? — спросила Кристина, подняв глаза на тонкую трещину в потолке. — Мне-то уже все равно, а вот на твоем месте я бы поволновалась.

— Предлагаешь мне, собрать вещи и уехать?

— Нет, — тихо ответила девушка.

— Других вариантов все равно я не вижу, поэтому скрестим пальцы.

— Может, хотя бы устроим здесь небольшую уборку?

— Давай, — согласился я. И следующие полчаса мы стирали пыль с пола, вытряхивали покрывала и расставляли свалившиеся предметы по своим местам.

— Все никак не пойму… Что бы это могло значить? — спросил я, вешая на стену ту самую картину с красиво выведенными на ней словами.

— Ничего, скорее всего, — пожав плечами, ответила Кристина. — Просто слова… Если на твоей кружке написано «Лучший босс в мире» — совсем не обязательно, что так оно и есть. Поверь мне, я знаю.

Подобное объяснение показалось мне вполне логичным. И в этот раз, глядя на эту картину, я увидел просто кусок холста, растянутый на нескольких деревянных планках, и тонкий слой краски прямо на нем.

— На твоем месте я бы лучше подумала об обеде, — сказала Кристина, и, услышав это, я вдруг вспомнил, что не ел с шести утра.

— Да… — как-то невнятно пробормотал я и посмотрел на часы, показывавшие пять часов вечера. — Я совсем забыл… В этом отеле время движется как-то странно.

Я открыл дверцу холодильника и с удивлением обнаружил, что он, по-видимому, перегорел во время недавней тряски. Света внутри не было, а температура стоявших в нем продуктов уже была плюс-минус такой же, как и во всей остальной комнате. На состоянии еды это сказалось несильно, но, выбирая продукты для своего обеда, я все равно невольно потянулся именно к тем, которые могли испортиться в первую очередь. Я достал шоколад, сыр, порезанный ломтиками, хлеб в вакуумной упаковке, а затем, подумав немного, добавил ко всему этому еще и бутылку бренди, стоявшую на стенке холодильника.

— Будешь? — спросил я, поднимая с пола два простых стеклянных стакана.

— Ты про бренди?… Ммм… Я же говорила, что вряд ли могу опьянеть.

— Но ты же чувствуешь тепло, слышишь запахи и все еще можешь составить мне компанию…

— Наверное… — Кристина пожала плечами и, так же как и сегодня с утра, снова забралась на подоконник, подтянув колени почти к самому подбородку. Я посмотрел на нее и вдруг снова подумал, что смерть была ей к лицу. Я любовался ею, но всего одно лишь мгновение. Уже в следующую секунду я одернул себя, открыл бутылку с бренди, наполнил стаканы до половины и протянул один из них ей.

— Помнишь те три дня в Юодкранте… Я почти постоянно чувствовала себя чуть-чуть пьяной… То ли от алкоголя… То ли от того, что за весь отпуск я тогда проспала, наверное, часов десять…